Немного никаким боком не в тему родительства, просто давно еще обещала Беркане раскрыть таки тему творческого наследия Виктора Робертовича. Говорят, обещанного три года ждут, а это было всего-лишь в прошлом, но тем не менее,пока выдалась свободная минутка.

Они уходят, не допев куплета,
Когда в их честь оркестр играет туш:
Актёры, музыканты и поэты -
Целители уставших наших душ.
(И. Тальков "Памяти Виктора Цоя")
В этом эпиграфе сошлись два человека, две визитные карточки эпохи перестройки, две смерти на ее излете. Две потери, всколыхнувшие сердца миллионов. Молодые, способные творить еще многие годы, две неожиданные трагические точки вместо новых свершений.
Но что бы с ними было, сложись все иначе? Они ушли трагично, но вовремя. Ушли вместе с породившей их и воспетой ими эпохой.
Что бы с ними стало, не уйди они тогда? У Цоя еще был бы шанс, ведь его песни были скорее общемолодежными, политика только усиливала общий восторг его юного бунта, но не была самоцелью. Хотя куда мог бы привести его этот путь? К природе-погоде, как у Калинова моста? К жесточайшему православию головного мозга, как у Кинчева? К головоломным текстам, никуда не зовущим и ничего не объясняющим, каковыми теперь славится Гребенщиков? Или просто к угасанию в забытии, как многие и многие из тех, кто гремел тогда?
С Тальковым еще сложнее. Смог ли бы он вовремя понять, что то, к чему он так призывал, обернулось очередной звериной маской? И смог ли бы донести это до дорвавшихся до условной свободы сограждан? Или стал бы неизменной звездой всех митингов вроде Шевчука; человеком, правду которого даже не пытаются услышать? Или успокоился бы, расслабился, стал бы исключительно лирическим исполнителем, тем самым автоматически дискредитировав все свои прошлые усилия?
Нет ответа. История не терпит вариаций. Но чем дольше об этом думаешь, тем больше понимаешь, что смерть иногда бывает единственным путем к бессмертию в людской памяти.